СОЧИНЕНИЯ АЛЕКСАНДРА МУШЕНКО

«СЕРЕБРИСТЫЙ «МЕРСЕДЕС»

 ОСТРОСЮЖЕТНЫЙ РАССКАЗ 

Она не понимала, что произошло. Еще минуту назад все было спокойно и тихо. И вдруг в темноте кто-то навалился на нее, кто-то большой и тяжелый, сгреб в охапку, стиснул так, что перехватило дыхание. Страх парализовал ее. Она забыла, где находится, когда и зачем пришла сюда, и сознавала лишь одно: сильные руки сжимали все крепче и горячее, грязное дыхание обжигало лицо и шею. Она вырвалась и побежала. Бежала в кромешной темноте, не видя, не понимая ничего, и слышала лишь тяжелое дыхание и неотстающий громкий топот. Этот топот! Он слышался отовсюду: сзади, с боков и даже спереди. И вдруг она уткнулась во что-то. В мягкое! И живое!..

Она вздрогнула, услышав чей-то истошный крик!.. Что это было? Кто кричал? Где она?.. Тишина. В темноте тикают часы. А за окном сереет рассвет. «Господи, привидится же такое», - с тихим стоном произнесла она. Голова раскалывалась. А по телу, будто кто-то походил!

-Сволочь! Ах ты сволочь! – вырвалось у нее.

Уже которое утро она встречала этими словами. А относились они к нему, ее благоверному.

Третий год, как она замужем. Впрочем, это она так думает. Ведь не было ни свадьбы, ни венчания. Они живут в гражданском браке. «Сволочь!» - с чувством повторила она, вспомнив, как кричала ему в лицо, в эти холодные с поволокой глаза, что она тоже человек и имеет душу, хочет иметь ребенка и жить по-человечески! А он, сволочь, он сказал: «Ты свободна, я не держу тебя»… «Да, - взвизгнула она, - я не игрушка! По закону мы супруги! Я имею права, в том числе имущественные. Ты обязан считаться со мной»… «Разберемся» - это все, что она услышала в ответ.

Одни и те же тяжелые, неотвязные мысли терзали ее. Счастья, страстно хотелось счастья. А где оно, где? Она любила его, и он ее, кажется… Жили богато: хороший, просторный дом, две иномарки. «Ну, чего же еще? – чуть не плакала она. – Чего? Ведь все есть: любовь, деньги, молодость. Чего ему не хватает? Чего?..»

За стеной послышались шаги. Это «он» собирался на работу. Вскоре под окнами заворчал отъезжающий автомобиль. Майя сразу же почувствовала себя лучше и вскоре встала.

Позавтракав, она с граблями вышла в сад. Поработала в саду, затем помогла домработнице. И под вечер, посвежевшая раскрасневшаяся, она приняла душ, надела любимое платье, накинула плащ, вышла из дома и на своей иномарке заколесила по дачному поселку. Скоро она уткнулась в проездные ворота. Из сторожки вышел веселый, расторопный охранник и распахнул ворота. Кивнув ему, Майя выехала на загородное шоссе. За стеклами замелькали только что сбросившие снег поля, блеснула река. Незаметно шоссе сменилось улицами ближайшего городка, и Майя остановила машину возле Дворца культуры. Сегодня местный кружок бального танца устраивал бал. Майя вошла в танцзал.

Чудесное слово «бал», волшебное. Казалось, что паркет сиял ярче обычного, и хрустальные люстры светили по-особому празднично. И без того огромные зеркала казались еще больше и отражали принарядившуюся толпу.

Майя с удовольствием оглядела себя. Сегодня она походила на модель с обложки модного журнала. Черное трикотажное платье подчеркивало стройность фигуры, а распущенные волосы придавали облику романтичность.

Народ все подходил. Появился Алексей. Майя улыбнулась. Не зная почему, она ждала его. Алексей стал посещать кружок бального танца совсем недавно, но как-то сразу выделился из местных кавалеров. Вот и сегодня на нем был безукоризненный строгий темный костюм, белоснежная сорочка и золотистый галстук. Он подошел, улыбаясь.

-Здравствуй, Маячка.

-Здравствуй.

-Майя, говорят, ты всем желающим копируешь звукозапись бальных танцев?

-Да.

-А мне не запишешь?

-Приноси кассету.

-Маячка, - Алексей улыбнулся, - я уже принес.

И он протянул кассету. Майя положила ее в сумочку.

Зазвучала музыка, и закружились пары. Майя с удовольствием танцевала. То с Алексеем, то с другим кавалером. Музыка увлекала, захватывала. В такие минуты она обожала и себя, и весь мир. Душа пела, а голова кружилась без вина.

Когда почувствовалась легкая усталость, танцы сменились развлекательной программой.

Но все когда-нибудь кончается. Закончился танцевальный вечер, и Майя с Алексеем вышли на улицу. После яркого света уличная темнота показалась не настоящей, а какой-то бутафорской. Холодный воздух приятно остудил разгоряченные лица. А их голоса, привыкшие к музыке, в вечерней тишине звучали неестественно громко.

-Леша, чудесный вечер, правда?

-Да, Маячка, замечательный.

-Ой, - она нахмурилась, - это еще что такое?

Вплотную к ее машине кто-то припарковал маленький спортивный «мерседес». Да так близко, что Майя не смогла бы выехать. Они подошли поближе. Неожиданно сверкнули подфарники, и щелкнул центральный замок. Алексей протянул руку и открыл дверцу.

-Маячка, открыто! Может, прокатимся?

-Да ты что?! – испугалась она. И тут же догадалась. – Это твой «мерседес»?

-Конечно, - улыбнулся Алексей.

-Хороша игрушка! – Майя с восхищением погладила серебристый капот и пучеглазые фары. – Леша, можно мне немножко посидеть в нем?

-Да, конечно.

Она села на водительское место, погладила маленький руль.

-Маячка, можешь прокатиться, - и он протянул ей ключи.

-Ой, с удовольствием! Только время уже поджимает.

-Да ничего. Проедем половину пути. Ты на моей машине, а я – на твоей. А там пересядем.

-Хорошо, - Майя протянула ему ключи от своей «тойоты», - только не отставай, я люблю быструю езду!

Она завела мотор. Слегка надавила на газ, мощный двигатель взревел, и машина не тронулась, а сорвалась с места. Алексей еле поспевал за ней. Она увлеклась гонкой и со смехом обгоняла тяжелые семейные колымаги, но на повороте, возле поста ГАИ, пришлось притормозить.

-Проклятье, - Майя нахмурилась, - гаишник засвистел и подал знак остановиться.

Она надавила на тормоз, и машина стала как вкопанная. В общем потоке автомобилей проехал Алексей и, как ей показалось, остановился за поворотом.

Майя взволнованно, сбивчиво стала объяснять:

-Понимаете, это машина моего знакомого, а он на моей. Остановился за поворотом.

Постовой понимающе улыбнулся:

-Хорошо, хорошо. Пожалуйста, пройдите в помещение. Что мы будем в потемках разговаривать?

После темноты яркий свет резанул по глазам. В маленькой комнате за столом сидел моложавый офицер. Он поздоровался и предложил Майе присесть. А постовой вышел.

-Так, - офицер улыбнулся, - успокойтесь и расскажите, что произошло.

Майя стала объяснять, а офицер лишь улыбался в ответ и все повторял:

-Хорошо, хорошо. Очень хорошо.

За окном послышался милицейский свисток и скрип тормозов. Через минуту постовой завел в комнату мужчину и двух женщин.

Офицер обратился к Майе:

-Прошу прощения, небольшая формальность: мы должны составить протокол. А эти граждане будут понятыми.

Застучала пишущая машинка. Майя еще раз при свидетелях изложила историю с «мерседесом». Офицер попросил у Майи сумочку:

-Извините, мы должны осмотреть ваши личные вещи. Такая служба, - и высыпал содержимое сумки на стол.

-Так, портмоне. Ваше?

-Да, мое, - ответила Майя.

-Косметичка. Ваша?

-Да, моя.

-Аудиокассета в фирменной упаковке. Ваша?

-Да. А впрочем, нет. Это мне знакомый дал.

Когда протокол был составлен, офицер попросил Майю и понятых расписаться. Складывая Майины вещи обратно в сумку, он заинтересовался кассетой.

-Странная кассета.

Он разорвал упаковку, достал из кармана перочинный нож и стал отвинчивать винтики на корпусе. Кассета раскрылась, и из нее посыпался белый порошок. Офицер потер его между пальцами, понюхал и вполголоса спросил:

-Кокаин?

У Майи затряслись руки, и дрожащим голосом она произнесла:

-Мне нужно позвонить домой. Пожалуйста.

-Зачем так волноваться? – улыбнулся офицер. – Мы отвезем вас домой.

Постовой сел в «мерседес», а офицер с Майей – в милицейские «Жигули». Майя назвала свой адрес.

Офицер извинился:

-Сначала мы поставим «мерседес» на штрафную стоянку и я завезу документы в отделение. Потом уж отвезем вас домой.

Через несколько минут машина остановилась.

-Приехали. Выходите. Пойдемте со мной.

Они зашли в отделение милиции, и офицер обратился к дежурному:

-Проводите даму. Пусть отдохнет на нижнем этаже.

Дежурный повел Майю по длинному коридору, открыл какую-то дверь и скомандовал:

-Проходите!

Майя шагнула и застыла в дверях.

-Это же камера! Зачем мне туда?!

Дюжий милиционер слегка подтолкнул, и она пушинкой влетела внутрь. А за спиной с лязгом закрылась дверь.

Она очутилась в ужасном, маленьком помещении без окон. Серые бетонные стены и пол. Высоко под потолком бледно светилась лампочка. Две деревянные лавки. И все. Майя в изнеможении опустилась на одну из них.

-О, Господи, что же это? – прошептала она и обхватила голову ладонями, будто пытаясь спрятаться, отгородиться от всего этого ужаса. Чувства словно окаменели. В голове – ни одной связной мысли. Она сидела, не двигаясь, уставившись в одну точку. Может, час, а может, и дольше. Вдруг она вздрогнула, чуть не вскрикнула от лязга открывающейся двери. В камеру затолкнули вдрибодан пьяную женщину. И дверь тут же закрылась. Пьяная кричала, грязно ругалась, вдруг увидела Майю.

-Ах ты, сука грязная, - завизжала она, - зараза заразная! Освободи лавку! Ну, быстро, шевели поршнями!

Вдруг ее стошнило. И тут же Майино оцепенение прошло. Она вскочила и бросилась к двери, застучала по ней кулаками.

-Откройте, откройте! Выпустите!

В ее крике выплеснулись весь ужас, все отчаяние. Неожиданно дверь распахнулась, дежурный ударил ее кулаком в живот и рявкнул:

-Молчи, тварь!

От боли Майя буквально сложилась пополам и опустилась на бетонный пол.

*

Вот уже несколько дней, как Майя в камере. Она осунулась, побледнела. За это время лишь один раз к ней зашел следователь и с холодным, безучастным видом сообщил, что «мерседес», на котором она ехала, числился в розыске.

А сегодня в конце дня Майю провели в служебное помещение, где находился моложавый офицер, задержавший ее в тот злополучный вечер.

-Так, ваша сумка. Проверьте: все ли на месте?

Она заглянула внутрь:

-Вроде, да.

-Пойдемте со мной, - буркнул офицер.

Они вышли на улицу и сели в милицейские «Жигули». Майе показалось, что водителя она уже где-то видела. Да, это он остановил ее в тот вечер. Машина тронулась, а офицер холодно пояснил:

-Мы везем вас на следственный эксперимент.

-Останови здесь, - офицер закашлялся, - нет сил, пойду, горло промочу.

Он вылез из машины и зашел в придорожный кафетерий. Немного подождав, водитель заерзал:

-Блин, сигареты кончились. Сидите в машине Я сейчас – и он тоже зашел в кафетерий.

Пару минут Майя сидела спокойно, потом робко приоткрыла дверь. И вдруг резко выскочила из машины и быстрым шагом завернула за угол дома. Побежала через какой-то сквер. Остановилась в кустах, чтобы отдышаться. Заглянула в портмоне. Деньги были на месте. Руки вспотели, и кровь стучала в висках.

А тем временем из кафетерия вышли оба милиционера. Водитель усмехнулся: «Упорхнула птичка». Офицер в ответ лишь махнул рукой. Они сели в машину и спокойно поехали по своим делам.

Майя опасливо выглянула на улицу. Увидев приближающуюся маршрутку, выбежала на дорогу и подняла руку. Маршрутка остановилась, и Майя буквально нырнула в нее. За стеклами медленно поплыли огни вечернего города.

-Быстрей, быстрей! – молила про себя Майя.

И вдруг услышала приближающуюся милицейскую сирену.

-Остановите здесь! – взвизгнула она и, выскочив из маршрутки, побежала во двор.

А сирена все приближалась, уже ревела за спиной. Это был конец. Вдруг кровь ударила в лицо. Майя схватила валявшуюся палку и рванулась навстречу своим мучителям.

-Убью! – буквально зарычала она.

Но тут же остолбенела. Руки опустились. Палка упала на землю. Майя покачнулась и, чтобы не упасть, прислонилась к стене. По улице на большой скорости проехала «скорая помощь».

Душевные силы оставили ее. Не в силах бороться, безучастная ко всему, Майя побрела домой. Улыбнулась, когда вдоль дороги потянулся высокий кирпичный забор, окружавший их коттеджный поселок. Облегченно вздохнула, подойдя к проездным воротам, и нажала кнопку вызова дежурного. Дверь сторожки открылась, показался охранник.

-Что вам угодно?

-Здравствуйте. Пожалуйста, пропустите. Я живу здесь, - и Майя назвала номер своего коттеджа.

-Минуточку, - охранник снял телефонную трубку и набрал номер. – Алло. Тут на проходной к вам гости. Пожалуйста, - и он протянул трубку Майе.

-Алло, алло. Кто это?

Майе ответил незнакомый женский голос:

-Слушаю вас.

-Я Майя. А где домработница?

-Прежняя домработница уволилась. Я занимаю ее место. Хозяин уехал и вернется недели через три. Извините, ничем не могу вам помочь.

И на том конце провода положили трубку.

Опешившая Майя бросилась к охраннику.

-Разве вы меня не узнаете? Вот мои документы. Вот мой паспорт!

-Извините, не положено.

И он решительно захлопнул дверь.

-Вот мой паспорт, - шептала Майя в темноте, - паспорт.

-Паспорт! – вскрикнула она. – В тот вечер у меня не было паспорта!..

Страшная догадка мелькнула в голове, и Майя чуть не задохнулась от возмущения:

-Сволочь! Какая сволочь! Это же он все подстроил! Сволочь! Выкинул меня, как щенка!

И она побрела в темноте, не разбирая дороги. Спотыкалась о корни сосен, натыкалась на кусты. Деревья расступились, и она замерла на краю страшного оврага, на дне которого притягивающей холодной гладью сверкала река. От неожиданности она вздрогнула и отшатнулась. Глубоко вдохнула, зажмурилась и шагнула вперед. Раз. Еще раз. И вдруг над правым плечом кто-то тихо и ласково окликнул ее:

-Эй!

Она повернулась на голос и увидела дрожащего котенка, сидевшего на дереве. Котенок жалобно с отчаянием мяукнул. У Майи градом брызнули слезы.

-Ах ты, маленький, не можешь слезть! Ах, ты бедненький!

Она стала на цыпочки, потянулась и почувствовала в руках живой, вздрагивающий комочек.

*

Вот уже неделя, как Майя бродяжничает. Из родственников у нее осталась лишь больная тетка, живущая в маленьком уральском городке. А знакомые? Кому нужна брошенная наложница?! Ночует на вокзале, а днем бесцельно болтается по городу.

Убив очередной день, она пришла в зал ожидания и опустилась на скамью рядом с какой-то пожилой женщиной в черном. Было уже поздно, и Майина соседка довольно долго ждала электричку.

-Дочка, - обратилась она к Майе, - ты куда едешь?

-Никуда.

В это время объявили посадку, и соседка ласково, по-матерински сказала:

-Милая, пойдем со мной. Бери мою сумку.

Майя покорно взяла старомодную холщовую сумку и последовала за женщиной. Они сели в полупустой вагон. Электричка тронулась. Ехали молча и недолго – всего пару остановок.

Они вышли на безлюдную платформу и побрели по спящему поселку. Миновали какие-то странные полу рассыпавшиеся каменные ворота. Постучали в маленькую дверку темного дома. Их впустили. Проходя подлинному коридору, указывая на двери, старушка сказала:

-Вот тут у нас туалет и умывальник. А это твоя комната.

И, взяв свою сумку, она оставила Майю в маленькой комнатушке. Голые стены, облупившийся стол и стул да простая железная кровать, покрытая солдатским одеялом. Майя, не раздеваясь, опустилась на кровать и от усталости тут же заснула.

Утром ее разбудил неспешный перезвон колоколов. С удивлением, выглянув в окно, она увидела небольшую ветхую церковь, а возле нее на высоких столбах с перекладиной висело несколько колоколов. Майя невольно обратила внимание на звонаря. Вся в черном, маленькая хрупкая девушка. На вид ей нельзя было дать больше шестнадцати лет. Ее тонкие руки производили незатейливую, но трогательную мелодию, звуки которой плавно лились со звонницы. Майя не смогла сдержать слез, глядя на ее совсем еще юное личико, не по-детски строго очерченное треугольником черного платка.

Через несколько минут в дверь постучали, и вошла вчерашняя спутница, одетая по-монашески. Она подала Майе платок и сказала:

-Пойдем, дочка, на службу.

Возле церкви Майя дрогнувшей рукой неловко перекрестилась. Скрипнула тяжелая дверь, и со слезами на глазах она вошла в храм.

*

Скоро год, как Майя живет в женском монастыре. Женщина, приведшая ее сюда – это матушка Анатолия. А Майю сестры называют трудницей Марией. Матушка Анатолия объяснила:

-Трудница – это не монахиня, а простая работница. И нет, доченька, в наших христианских книгах имени Майя. Будешь ты у нас Машенькой.

Всякую работу выполняет Мария. То на кухне помогает, то убирается. Работает на монастырском огороде. А иногда и ремонтом занимается. Да молитвенное правило надо исполнять, да долгие церковные службы. Некогда ей ни думать, ни грустить. Да еще матушка Анатолия разболелась – уж месяц, как не покидает келью, а Мария ухаживает за ней. Однажды матушка завела такой разговор:

-Машенька, не долго мне осталось. Приближается час моего преставления. Как дальше собираешься жить? Умиротворилась ли душа твоя? Готова ли, доченька, принять монашеский постриг?

-Матушка, боюсь и трепещу при этой мысли. Нет в моей душе мира. Не могу я простить им – мужу своему бывшему и тому злому человеку Алексею, что так подло сломал мою жизнь.

Слезы задрожали на глазах, и она бросилась на колени перед наставницей.

-Матушка! Дайте мне наставление! Утешьте меня…

Матушка перекрестилась дрожащей рукой.

-Машенька, жизнь человека полна проблем. Часто мы не понимаем, что служит для блага нашей души. Мы желаем избегать скорби, увлекаемся излишним приобретением материальных благ, служим греховным страстям. И думаем, что в этом заключается истинное счастье, - она задумалась на минуту и продолжила. – Но только Бог знает, когда нам полезна скорбь, а когда радость. Господь допускает в нашей временной жизни неприятности, имея конечной целью только добро для нас. Смирись, доченька, на все воля Божия. В сердце христианина не должно быть никакого зла, ибо тот, кто предается злу, есть дитя и раб диавола. Христианину заповедано молиться за людей, причиняющих ему зло. Для борьбы со злом требуется добро.

-Матушка, нет смирения в моей душе. Одни и те же мысли терзают меня. Не могу я им простить. Сама страдаю от этого, а простить не могу!

-Да, Машенька, - старушка покачала головой, - нельзя тебе принимать монашеский постриг. Не готова ты еще. Как схороните меня, иди в мир. Ни о чем не беспокойся – Господь управит, разрешит все твои сомнения.

Матушка достала и подала Марии небольшой сверток.

-Вот, доченька, возьми. Это деньги на первое время. Храни тебя Бог.

Болезнь брала свое и матушка Анатолия слабела. Все чаще она впадала в забытье. Весной ей стало немного лучше, она исповедалась, причастилась. И в одно солнечное утро она не проснулась, ушла из жизни так же тихо, как и жила.

На третий день монастырский батюшка отпел «Чин погребения». Матушки перенесли гроб с новопреставленной в маленький автобус и вместе со священником поехали на городское кладбище. За окнами замелькали очистившиеся от снега поля, поселки. Матушки ехали молча, молясь за упокой усопшей. А Мария смотрела в окно, ведь автобус проезжал через их городок. Прошел год, как она не была здесь. Вот и Дворец культуры, где занималась бальными танцами. Отделение милиции, где провела страшные дни. Но на все она взирала спокойно и безучастно. Да, другая она стала, совсем другая. И лишь когда вдалеке на высоком берегу реки мелькнул их дачный поселок, что-то екнуло в груди.

На кладбище священник закончил отпевать «Чин погребения». Гроб опустили в могилу. Священник вздохнул, взял лопату и посыпал землю, изображая на гробе крест. Матушки стали засыпать могилу. У Марии брызнули слезы. Она отвернулась и побрела к автобусу.

Русское кладбище своеобразно и трогательно. Не ценит себя русский человек. Ни себя, ни памяти предков. Кругом беспорядок, покосившиеся кресты и ограды. Маша вышла на широкую аллею, и вдруг ее взору предстали десятка полтора новых величественных надгробий. От неожиданности она остановилась.

-Простите, - обратилась она к проходившему старику, - кто здесь похоронен?

А он нахмурился, потом улыбнулся, но как-то невесело:

-Да, как сказать, милая, в народе говорят, что это Аллея Героев.

-Каких героев? – удивилась Маша.

-Да нынешних, - вздохнул дедушка. – Бандюки здесь лежат местные, те, что в разборках погибли.

Маша побрела мимо памятников, с которых на нее смотрели молодые мужские лица. У последнего надгробия могила была совсем свежая, и ограда еще пахла краской. На скамеечке сидела пожилая женщина, а рядом возились двое маленьких детей. Мария машинально взглянула на памятник и остолбенела. С каменной плиты на нее смотрел он! Он, Алексей! Да, она не могла спутать. Это был он! Ведь она вспоминала его каждый день. И не единожды. Вспоминала и проклинала. Как она хотела убить его, пристрелить, как собаку! Как она представляла их встречу! И вот встретились! От такой встряски Маша заплакала. Старушка вздрогнула, обернулась и тихо спросила:

-Кто вы? Вы знали моего Лешеньку?

-Да, - прошептала Маша сквозь слезы и, чтобы не разрыдаться, закрыла лицо ладонями.

-Ну не надо так. Не убивайтесь, а то детей перепугаете.

Старушка достала бутылку вина, налила в пластиковый стакан и подала Маше:

-Выпейте и успокойтесь.

Машенька покорно выпила, а женщина протянула ей печенье и конфеты:

-Закусывайте… Вот, дочка, пришла сынка помянуть. Хороший был человек, добрый. Но несчастливый. Мечтал о доме, о семье, хотел иметь много детей. Да не получалось. Все работал. И дома почти не бывал. Вот и деток двоих взяли из детского дома: мальчика и девочку. А злые люди убили его, - и старушка заплакала.

Маша принялась успокаивать ее. Так они и сидели, по очереди утешая друг друга.

-Ох, дочка, трудно мне одной с детьми. Может, ты поможешь мне? Поживи у нас хоть немного, раз ты знала Лешеньку.

Маша кивнула. Они встали и пошли, поддерживая друг друга.

Весенний день шел на убыль. Косые лучи солнца играли в еще голых ветвях. Но птицы уже подавали голоса, и пахло распускающимися почками. Природа оживала.

Шли две женщины. Со стороны казалось, что это любящая мать и заботливая дочь. А перед ними мелькали две смешные русые головки: одна коротко стриженная, а другая – с голубеньким бантиком…