Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев

У истоков отечественного краеведения

Литературное направление, называемое сегодня краеведением, развивал в своем творчестве весьма плодовитый писатель первой половины XIX века Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев. В настоящее время он практически забыт. "Сторонних" сведений о нем сохранилось мало; гораздо больше здесь можно узнать, читая его произведения.
Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев родился 30 сентября (по старому стилю) 1790 года в Москве. Родовой вотчиной его отца, отставного гвардии подпоручика Дмитрия Петровича Иванчина-Писарева, было село Злобино Каширского уезда. Мать будущего писателя, Александра Яковлевна, которую он потерял еще ребенком, получила в приданое село Рудины (Рудинки) Серпуховского уезда, пожалованное в 1624 году царем Михаилом Федоровичем "за московское осадное сидение" ее пращуру Афанасию Филипповичу Пашкову. Здесь и провел Николай свое детство, получив хорошее домашнее образование. Кроме него, в семье были еще дети: Варвара, Екатерина, Петр и Павел I.
В 1804 году Николай Дмитриевич поступил на службу в Московскую контору "запасных магазейнов", в конце того же года - в Московский почтамт; 12 мая 1814 года вышел в отставку и поселился в селе Рудины, доставшиеся ему по разделу с братом Петром в 1826 году (Петру отошло Злобино, где был похоронен их отец)2.
"Для истории Русского просвещения и соединенной с ним Русской цивилизации очень важна история запустелых ныне дворянских усадеб, которые, разбросанные по лицу Русского царства, были некогда центрами просвещения и христианской благотворительности... К числу таких центров просвещения принадлежало и село Рудины Серпуховского уезда Московской губернии, где провел свою жизнь Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев"3.
Своей малой родине Николай Дмитриевич посвятил пространное стихотворение "Рудинки", в котором упоминает старую церковь с колокольней, "где деда схоронили, где маминька лежит", часовню с ликом Спаса, старый дом, пруды, сады... По его словам, "не любить места своего рождения, без особенного чувства вспоминать родительский кров и поля, бывшие свидетелями младенческих забав наших, и в то же время быть патриотом столь же трудно, как быть набожным без богослужения"4.
Около 1825 года Николай Дмитриевич начинает строительство нового усадебного дома, о чем сообщает своему соседу по имению, владельцу Горок (ныне Горки-Ленинские) А.А.Писареву - собрату по перу и очень-очень дальнему родственнику5. Через свою тетю Елизавету Петровну состоял он в родстве и с композитором А.А.Алябьевым6. Соседями Иванчина-Писарева были также граф В.Г.Орлов, в прошлом директор Академии наук, живший неподалеку в Отраде, издатель Н.И.Новиков, чье Авдотьино находилось в 15 верстах от Рудинок, Майкова с внучками, к которой в Татариново - буквально рядом с Рудинками - ежегодно приезжал ее внук граф Толстой (Американец). С ним тесно сошелся и Николай Дмитриевич, писавший Д.П.Голохвостову: "Вы удивитесь слову "приятель", зная меня и его, но это правда"7.
По словам Николая Дмитриевича, он знал В.А.Жуковского еще пансионером Московского благородного пансиона и "всегда любил и уважал в нем человека"8. Это знакомство не прошло бесследно. Под влиянием от элегии Жуковского "Сельское кладбище" Иванчин-Писарев написал свое первое стихотворение "Покойному моему учителю". Другой его стихотворный опыт той поры - "Очарование любви" - напечатал в 1809 году в своем журнале "Аглая" князь П.И.Шаликов. Издав в 1813 году "Песнь российских воинов на истребление Наполеоновых армий", Николай Дмитриевич становится в ряды признанных литераторов. Позже он выпустил три поэтических сборника. Они не блещут мастерством и оригинальностью. Иванчин-Писарев был писателем скорее XVIII, чем XIX века. А.С.Пушкин называл его посредственным, М.А.Дмитриев - бездарным. В шуточном "Парнасском адресе-календаре" А.Ф.Воейкова Николая Дмитриевича записали "по горной части, по переплавке свинцовых Мерзлякова стихов в свои". На что, впрочем, П.А.Вяземский возразил: "Как не стыдно Воейкову... ничтожить Иванчина-Писарева, который все гораздо лучше пишет многих упомянутых им с похвалою... например, Маздорфа... Иные стихи Писарева врезываются в памяти, а я, живой памятник русских писак, не упомню ни одного стиха Маздорфа с братиею"9. Следует добавить, что сам Иванчин-Писарев особых иллюзий по поводу своего таланта не питал. Так или иначе, к 1820-м годам круг его литературных связей был весьма обширен. Всецело посвятивший себя поэзии, музыке и коллекционированию, он - желанный гость многих московских салонов (в частности, З.А.Волконской), одно время часто встречался с А.С.Пушкиным. В Пушкинском Доме хранится "златообрезный", украшенный мозаикой альбом автографов Иванчина-Писарева, где собраны послания и письма его знаменитых современников: Н.М.Карамзина, Е.А.Боратынского, В.А.Жуковского, П.А.Вяземского, Н.И.Гнедича, И.И.Дмитриева, З.А.Волконской, В.В.Измайлова, Н.М.Загоскина, А.А.Писарева, А.И.Тургенева, В.Л.Пушкина, А.С.Пушкина. Вот ряд выдержек из него: "Бутьте уверены, что приязнь ваша для меня драгоценна, и не забывайте истинно преданного и почитающего вас покорного слугу" (В.Л.Пушкин). "Посылаю вам ваш альбом, любезный поэт. Я провел у вас такие приятные минуты, что желание других, подобных мне, не удивительно. Очень меня одолжите, ежели назначите мне утро, в которое застану вас дома. Уверенный в вашем добром расположении смело пишу: до свидания" (Е.А.Боратынский). "Мне равно было приятно приобресть знакомство ваше - литератора и человека, достойно уважаемого... Вдохновенная любовь ваша к Отечественному, без сомнения, одушевит художников Русских" (Н.И.Гнедич)10.
Литературная деятельность Н.Д.Иванчина-Писарева в 20-30-х годах XIX века проходила под влиянием известного поэта, друга Н.М.Карамзина Ивана Ивановича Дмитриева. Их знакомство состоялось около 1818 года (но виделись они и раньше) и со временем переросло в искреннюю дружбу. Свое последнее стихотворение Дмитриев написал в 1836 году в альбом жены Иванчина-Писарева (свадьба состоялась незадолго до этого):
"Счастливый Писарев!
Мне ль, старцу, близ могил
В альбоме Грации страницы
занимать
Между младых певцов?
Но Грации так милы;
Любимец их так добр...
не смею отказать!"11
По словам племянника престарелого поэта, М.А.Дмитриева, ревниво относившегося к этой привязанности своего дяди, многие удивлялись, что последний "находил удовольствие в обществе Иванчина-Писарева". Михаил Александрович давал этому довольно язвительное объяснение: И.И.Дмитриев, мол, "платил благодарностью тем, которые сами находили с ним удовольствие и не скучали проводить с ним вечера, когда другие об нем и не вспоминали"12.
О дружбе старого поэта и молодого литератора рассказывали анекдоты, вроде следующего. Однажды Иванчин-Писарев приехал к Дмитриеву с визитом. Слуга доложил, что визитер выглядит плохо. Дмитриев, чрезвычайно мнительный и не любивший смотреть "на дурное", "хотел было отказать, но приязнь победила отвращение", и Иванчин-Писарев был принят, но только Дмитриев сидел к нему спиной13.
Перед Н.М.Карамзиным Николай Дмитриевич преклонялся всю жизнь. "Имя Карамзина, - писал он, - было для меня любимым именем с 12-летняго моего возраста; я многим обязан ему в жизни, и благоговение к его памяти глубоко лежит в моем сердце: я не изменил этому чувству до сих пор ни одним словом, ни печатным, ни изустным"14. Эта "детская преданность", по выражению М.П.Погодина15, побудила Иванчина-Писарева издать книгу "Дух Карамзина, или Избранные мысли и чувствования сего писателя" (1827) - собрание карамзинских афоризмов. "Московский вестник" и "Московский телеграф" отозвались на выход книги отрицательно, А.И.Тургенев же писал П.А.Вяземскому: "Пробежал сегодня акафист Иванчина-Писарева нашему историографу: и за намерение отдать справедливость спасибо... Спасибо издателю за золотые строки Карамзина о дружбе, а Ивану Ивановичу за выдачу письма его"16.
Н.Д.Иванчин-Писарев был активным участником полемики вокруг "Истории государства Российского" и, конечно, ярым ее защитником. И.И.Дмитриев писал: "Кроме Владимира Измайлова, князя Вяземского, Александра Пушкина и Иванчина-Писарева (Николая), никто из наших литераторов, даже и между приверженных издавна к историографу, не возстал против его хулителей!!"17 Николай Дмитриевич ценил не только "Историю", но и ранние литературные произведения Карамзина - в отличие от многих других, в частности В.Г.Белинского, утверждавшего: "Имя его (Карамзина. - М.Ч.) бессмертно, но сочинения его, исключая "Историю", умерли, и не воскреснуть им, несмотря на все возгласы людей, подобных гг. Иванчину-Писареву и Оресту Сомову"18. По просьбе друзей Николай Дмитриевич сочинил "Речь в память историографу Российской империи" и зачитал ее на торжественном собрании Исторического общества 14 января 1827 года, после чего И.И.Дмитриев, А.Ф.Малиновский и С.П.Строганов бросились обнимать автора, а М.Т.Каченовский от негодования выбежал вон19.
Под влиянием Н.М.Карамзина Н.Д.Иванчин-Писарев и сам увлекается прошлым страны и с большим энтузиазмом ведет изыскания в этой области. В середине 1820-х годов его избрали членом Московского общества истории и древностей российских. Со второй половины 1830-х он перестает выступать как литератор, печатая только статьи и очерки на историческую тему, в итоге составившие наиболее значительную часть его творческого наследия.
Около 1836 года Николай Дмитриевич женился на Наталье Сергеевне (Ивановой?). У них родилось пятеро детей20. Из-за ухудшегося здоровья отец семейства покидал родовое гнездо крайне редко, вплотную занявшись домом и хозяйством. О прошлых поэтических увлечениях он писал в ответ на стихотворное послание А.А.Писарева:
"Давно, давно "прости"
поэзии сказал:
В замену Граций и Амура
Клочок столбца мой идеал,
Курган моя Лаура".
А о музыкальных - М.П.Погодину: "Какая музыкальность в России!.. Как это напомнило мне мое филармоническое былое, когда слушал то воспетую мною в старомодных стихах Каталани, то вылечившую меня от желтухи Зонтаг... то княгиню Зинаиду..."21
С 1841 года Иванчин-Писарев становится сотрудником и вкладчиком погодинского журнала "Москвитянин", постоянно помещает там свои статьи. "Интереснее этого журнала я не видал: нельзя выбрать статьи, которая не нравилась более другой; все прекрасно, заманчиво". "В деревне я живу и спокойно, слава Богу, и приятно, в хорошую летнюю и зимнюю погоду хожу по полям, по лесам, по гумну, в дождливую же сырую погоду, в бурю и метель один мне ресурс - марать бумагу, один приют для моих статеек - Москвитянин. Скорее сожгу свое перо, чем посылать их в петербургские"22.
В своих очерках Николай Дмитриевич знакомил читателей с историей древних российских монастырей, церквей, сел и городов. Работал скрупулезно и добросовестно. После основного текста следовали подробные комментарии - иногда более пространные, чем основной текст, и заключавшие в себе много самой разнообразной информации. В письме к И.М.Снегиреву автор признавался, что свои комментарии он даже "предпочитает тексту"23.
Наиболее известные работы Н.Д.Иванчина-Писарева: "Вечер в Симонове" (1840), "День в Троицкой лавре" (1840), "Утро в Новоспасском" (1841), "Спасо-Андроников" (1842), "Прогулка по древнему Коломенскому уезду" (1843).
В то время понятия "краеведение" еще не существовало - каждая вышедшая книга ли, статья ли рассматривались исключительно как "литература". С этой точки зрения произведения Иванчина-Писарева оценивались низко. В "Библиотеке для чтения" рецензия на "Вечер..." была попросту разгромна: "Читатели разбрелись со скуки. Автор отправился один в Примечания... дальше мы за ним и не последуем". А.Д.Галахов в "Отечественных записках" стремился быть более объективным: "Все эти три книжки - решительно одинакового достоинства; все они написаны одним и тем же слогом, под влиянием одних и тех же взглядов... Г. Иванчин-Писарев верен своему образу мыслей, что делает честь его верности, постоянен в своем стиле, что делает честь его постоянству... Какая-то сладенькая, иногда приторная чувствительность, вздох при взгляде на камешек, слеза при виде упавшего листка... Но дело... не в образе мыслей и не в качестве ощущений г. Иванчина-Писарева: дело в том, что в трех книжках его очень много любопытных исторических известий, замечаний, приложений. Его примечания, право, любопытнее главного текста". "Москвитянин" же обратил внимание как раз преимущественно на "краеведческую" сторону дела: "Книг исторических для средних сословий у нас почти нет. Сколько городов, сел, сколько монастырей, церквей, мест имеют у нас свои истории? Сотая доля не имеет... Иванчин-Писарев посвящает перо свое прославлению предков, к возбуждению в современниках чувств благочестия, любви к отечеству, престолу добродетели. Труды его достойны общей признательности... Извиним же за Риторику, в которую иногда вдается Автор"24.
С "Прогулкой..." Иванчину-Писареву повезло больше. В очерке он провел читателя по маршруту похода Димитрия Донского от Москвы до Коломны, описывая попутные достопамятные места. Реакция читателей Коломенского уезда последовала незамедлительно. Оказалось, здесь во всех сословиях имелись ревностные любители древностей, которые не преминули откликнуться. Почетный гражданин С.Д.Шерапов под впечатлением "Прогулки..." даже затеял раскопки Маринкиной башни в коломенском кремле. Иван Иванович Мещанинов, человек образованный, сообщал автору много новых фактов. Дворяне, купцы, священники, простые торговцы присылали различные археологические находки, а купец Иван Иванович Шапошников от лица всех коломенцев подарил Николаю Дмитриевичу азбуку, напечатанную, по преданию, для маленького Петра I. В результате в скором времени вышли и дополнения к "Прогулке..." и статья "Достопамятные подарки"25.
Н.Д.Иванчин-Писарев также неутомимо коллекционировал произведения искусства и предметы старины. Наиболее ценную часть его коллекции составляли гравюры (он сумел приобрести лучшее из собраний П.П.Бекетова, А.Г.Головкина, Н.З.Хитрово, Н.Г.Щербатова, А.С.Власова)26.
Умер Николай Дмитриевич 25 января 1849 года в своем имении в селе Рудины и был похоронен там же при церкви. О его смерти не сообщил ни один журнал. Только "Москвитянин" опубликовал отрывок из письма И.М.Снегирева М.П.Погодину: "Верно, вы знаете о кончине ревностного вашего сотрудника, патриота, Н.Д. Иванчина-Писарева... Благочестивый по душе, поэт и аристократ, он посвящал труды свои отечественной церкви, описал монастыри Симонов, Новоспасский, Андрониевский и Троицкую Лавру (там утро, тут день, здесь вечер), где между словоизвитиями есть довольно дельных замечаний. У него мысль подчинена выражению, по Карамзинской форме. Поездка по Коломенскому уезду любопытна и важна. Дай Бог, чтобы подобные деятели у нас не переводились!"27
Ныне деревня Рудины находится в Ступинском районе Московской области. Ни усадьба, ни церковь, ни кладбище, где упокоился прах русского писателя и патриота, не сохранились.
1. Иванчин-Писарев Н.Д. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. М., 1843. С. 108-110; Письма Н.Д.Иванчина-Писарева к И.М.Снегиреву (в дальнейшем - Письма). СПб., 1902. С. 2-3, 14-15; Семейные акты Иванчиных-Писаревых XVII столетия // Чтения в обществе Истории и Древностей российских. 1847. Кн. 7. С. 7-14.
2. Письма. С. 3.
3. Барсуков Н.П. Альбом автографов Н.Д.Иванчина-Писарева // Старина и Новизна. СПб., 1905. Т. 10. С. 470-472.
4. Новейшие стихотворения Н.Иванчина-Писарева с прибавлением нескольких сочинений его в прозе. М., 1828. С. 249; Сочинения и переводы в стихах Н. Иванчина-Писарева. М., 1819. С. 83-96.
5. ОР РГБ. Ф. 226, кар. 4, ед. хр. 20, л. 9.
6. Чусова М.А. Александр Алябьев в последние годы жизни // Московский журнал. 2002. N 8. С. 50.
7. Отечественные записки. 1840. N 1. Отд. 7. С. 6-7; ОПИ ГИМ. Ф. 404, ед. хр. 69, л. 19-20, 173-173 об.
8. ОПИ ГИМ. Ф. 404, ед. хр. 68, л. 48 об.; ОР РГБ. Ф. 231/II, кар. 13, ед. хр. 72, л. 24-24 об.; ед. хр. 73, л. 24.
9. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 207; Воейков А.Ф. Парнасский адрес-календарь // Русский архив. 1866. N 5. Ст. 762; Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. Т. 2. С. 148; Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М.-Л., 1937. Т. 13. С. 137.
10. Барсуков Н.П. Указ. соч. С. 470, 478-479, 494, 510, 514.
11. Дмитриев И.И. Соч. СПб., 1893. Т. 1. С. 253; Т. 2. С. 239-240.
12. Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С. 150, 132-133.
13. Вяземский П.А. Полн. собр. соч. СПб., 1882. Т. 7. С. 161.
14. Иванчин-Писарев Н.Д. Вечер в Симонове (в дальнейшем - Вечер). М., 1840. С. 2; Письма. С. 21.
15. ОР РГБ. Ф. 231/II, кар. 13, ед. хр. 71, л. 14, 16.
16. Московский вестник. 1827. N 18. С. 176-183; Московский телеграф. 1827. N 13. С. 76-81; Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. Т. 3. С. 164.
17. Дмитриев И.И. Соч. Т. 2. С. 63.
18. Белинский В.Г. Соч. М., 1976. Т. 1. С. 85.
19. Вечер. С. 57-59; ОПИ ГИМ. Ф. 404, ед. хр. 68, л. 89 об.
20. ОР РГБ. Ф. 231/II, кар. 13, ед. хр. 72, л. 20.
21. Там же. Л. 6 об.; ед. хр. 73, л. 8 об.
22. Там же. Ед. хр. 71, л. 23; ед. хр. 73, л. 8.
23. Письма. С. 11.
24. Библиотека для чтения. 1841. Т. 44. Отд. 6. С. 5-6; Москвитянин. 1841. N 4. С. 479-480, 499; Отечественные записки. 1841. Т. 16. N 6. Библ. хр. С. 30-31.
25. Москвитянин. 1845. N 5-6. С. 84-85, 89; ОР РГБ. Ф. 231/II, к. 13, ед. хр. 73, л. 3 об., 7; ОПИ ГИМ. Ф. 404, ед. хр. 68, л. 64 об. - 65, 67.
26. Полунина Н., Фролов А. Коллекционеры старой Москвы. М., 1997. С. 169-171.
27. Москвитянин. 1849. N 4. Отд. 6. С. 88; Русские писатели 1800-1917. М., 1992. Т. 2. С. 391.